Второе широко распространенное заблуждение относительно любви состоит в том, что любовь - это зависимость. С этим заблуждением психотерапевтам приходится иметь дело ежедневно. Его драматические проявления особенно часто наблюдаются у лиц, склонных к угрозам и попыткам самоубийства или испытывающих глубокую депрессию вследствие разлуки либо размолвки с возлюбленным или супругом. Такие лица обычно говорят: "Я не хочу жить. Я не могу жить без моего мужа (жены, возлюбленного, возлюбленной), ведь я так люблю его (ее). Нередко я отвечаю: "Вы ошибаетесь; вы не любите вашего мужа (жену, возлюбленного, возлюбленную)", - и слышу сердитый вопрос: "Что вы такое говорите? Я же только что сказала (сказал) вам, что не могу жить без него (нее)". Тогда я стараюсь объяснить: "То, что вы мне описали, - не любовь, а паразитизм. Если для вашего выживания необходим другой человек, значит, вы паразитируете на этом человеке. В ваших отношениях нет выбора, нет свободы. Это не любовь, а необходимость. Любовь означает возможность свободного выбора. Двое любят друг друга, если они вполне способны обойтись друг без друга, но выбрали совместную жизнь".
Я определяю зависимость как неспособность испытывать полноту жизни и правильно действовать без опеки и заботы со стороны партнера. Зависимость у физически здоровых людей - патология; она всегда указывает на какой-то умственный дефект, болезнь. Но ее необходимо отличать от потребности и чувства зависимости. У всех нас есть потребность зависимости и чувство зависимости - даже когда мы стараемся их не показывать. Каждому хочется, чтобы с ним нянчились, чтобы его пичкали, чтобы о нем заботился кто-то более сильный да еще и по-настоящему благожелательный. Как бы ни были сами вы сильны, заботливы и ответственны, - загляните в себя спокойно и внимательно: вы обнаружите, что и вам хочется хотя бы изредка быть объектом чьих-то забот. Каждый человек, каким бы взрослым и зрелым он ни был, всегда ищет и желал бы иметь в своей жизни некую образцовую личность с материнскими и/или отцовскими функциями. Но эти желания и чувства у большинства людей не являются доминирующими и не определяют развитие их индивидуальной жизни. Если же они управляют вашей жизнью и диктуют само качество вашего существования, то, значит, у вас - не просто чувство зависимости или потребность зависимости; у вас - зависимость. Выражаясь строго, человек, чья потребность зависимости настолько сильна, что фактически управляет его жизнью, психически нездоров, и мы в таких случаях ставим диагноз "пассивная зависимость личности". Вероятно, это самое распространенное психическое нарушение.
Люди, страдающие такими нарушениями, т.е. пассивно зависимые люди, столь интенсивно стараются быть любимыми, что у них не остается сил, чтобы любить. Они подобны голодающим, которые постоянно и всюду клянчат еду и никогда не имеют ее вдосталь, чтобы поделиться с другими. Словно таится в них некая пустота, бездонная яма, которую невозможно наполнить. У них никогда не бывает ощущения завершенности, наполненности; наоборот, постоянно бьется мысль: "Какой-то части меня мне не хватает". Они плохо переносят одиночества. Из-за такой неполноты они по-настоящему не ощущают себя как личность; фактически, они определяют, идентифицируют себя только через отношение с другими людьми.
Тридцатилетний штамповальщик пришел ко мне в крайне подавленном состоянии через три дня после того, как от него ушла жена, забрав с собой обоих детей. До этого она уже трижды собиралась оставить его ввиду полного отсутствия с его стороны какого бы то ни было внимания к ней и детям. Каждый раз он умолял ее остаться, обещая перемениться, но перемена каждый раз длилась не больше одного дня; на этот раз жена привела угрозу в исполнение. Он не спал две ночи, дрожал от тревоги, слезы струились по его лицу, и он серьезно думал о самоубийстве.
- Я не могу жить без своей семьи, - говорил он, рыдая. - Я так люблю их всех.
- Странно, - сказал я ему. - Вы подтвердили, что жалобы вашей жены справедливы, что вы никогда ничего для нее не делаете, что приходите домой, когда вам захочется, что ни сексуально, ни эмоционально женой не интересуетесь, что с детьми целыми месяцами даже не разговариваете, не говоря уже о совместных вылазках или играх. У вас нет никаких отношений ни с кем из вашей семьи - почему же вы так подавлены потерей того, что никогда не существовало?
- Неужели вы не понимаете? - отвечал он. - Я теперь ничто. Ничто. У меня нет жены. У меня нет детей. Я не знаю, кто я такой. Я мог не заботиться о них, но я должен любить их. Без них я ничто.
Учитывая его подавленное состояние - он потерял чувство собственной личности, которое ему давала семья, - я назначил ему следующий прием через два дня. Я не ожидал особого улучшения. Но он влетел в кабинет, широко улыбаясь, и радостно объявил:
- У меня полный порядок!
Вы снова вместе с семьей? - спросил я.
О, нет, - отвечал счастливец, - я о них даже не слышал с тех пор, как побывал у вас. Дело в том, что вчера вечером я познакомился в баре с девушкой, и она сказала, что я ей очень нравлюсь. Она тоже разошлась с мужем. Сегодня у нас с ней свидание. Я теперь снова чувствую себя человеком. И, видимо, мне больше нет нужды ходить к вам.
Такая способность к быстрой перемене состояния характерна для пассивно зависимых личностей. Для них не имеет значения, от кого зависеть, - лишь бы зависеть. Соответственно, и их отношения, при всей драматичности видимости, отличаются удивительной пустотой. Сильное чувство внутренней пустоты и потребность ее заполнить приводят к тому, что такие люди не способны выдерживать паузу.
Красивая, шикарная и, в определенном смысле, очень здоровая молодая женщина за период от семнадцати до двадцати одного года сменила почти неисчислимое количество сексуальных партнеров. Один неудачник следовал за другим, и неизменно эти мужчины уступали ей по интеллекту, и по другим способностям. Вся беда состояла в том, что ей не хватало терпения подыскать себе подходящего человека или хотя бы выбрать лучшего из осаждавших ее претендентов. Не проходило и двадцати четырех часов после очередной размолвки, как она подбирала где-нибудь в баре первого встречного, а на следующий сеанс психотерапии приходила с обычной своей хвалебной песенкой:
Я знаю, что он безработный и слишком много пьет, но главное не это, а то, что он очень талантлив, а еще - он так внимателен ко мне… Я уверена, что эта связь будет прочной.
Но связь ни разу не была и не могла быть прочной, и не только потому, что выбор был неудачным, но и потому, что вскоре она начинала, как обычно, "виснуть" на партнере, требуя все новых и новых доказательств его страсти, не отходя от него ни на шаг, отказываясь оставаться в одиночестве. "Это потому, что я люблю тебя так сильно, что я не выношу разлуки с тобой", - говорила она ему; но рано или поздно он чувствовал западню и удушье, ему некуда было спрятаться от ее "любви". И тогда происходил взрыв, их связь заканчивалась, а на следующий день начинался новый цикл.
Прервать эту цикличность женщина смогла только после трехлетней психотерапии; за это время она оценила собственный интеллект и другие положительные качества, осознала свою пустоту и голод и научилась отличать их от настоящей любви, поняла, каким образом этот голод толкал ее к поиску и поддержанию связей, для нее же разрушительных; она смирилась с необходимостью строжайшей дисциплины в отношении своего голода, если она хочет реализовать собственные возможности.
В формулировке диагноза слово "пассивный" употребляется в сочетании со словом "зависимый", поскольку эти пациенты воспринимают и мыслят себя исключительно в контексте того, что для них делают другие, при этом совершенно забывая, что же делают они сами. Однажды, работая с группой из пяти одиноких пассивно зависимых пациентов, я попросил их рассказать, какими они хотели бы видеть себя через пять лет. Каждый по-своему, они выразили одну и ту же мечту: "Мне хочется быть в браке с кем-нибудь, кто действительно заботился бы обо мне". Никто из них и словом не обмолвился о перспективной работе, о создании произведения искусства, об общественной деятельности, о положении, которое позволило бы любить или хотя бы родить детей. Понятие труда, усилия не входило в сферу их ежедневных мечтаний - им представлялось исключительно пассивное, ничем не обремененное состояние, когда о них заботятся.
Я говорил им то же самое, что говорил многим другим: "Если ваша цель - быть любимыми, то вам не удастся достичь ее. Единственная возможность быть действительно любимым состоит в том, чтоб стать действительно достойным любви; невозможно стать достойным любви, если цель вашей жизни - просто пассивно быть любимым". Это не означает, что пассивно зависимые люди никогда ничего не делают для других; они делают, но их мотивом является укрепление уз, которые обеспечивают им заботу со стороны других. И если возможность заботы со стороны этих других не просматривается, то "делать что-то" для них становится непосильной ношей. Все члены группы считали невыносимо трудной задачей купить дом, отделиться от родителей, начать чем-то заниматься, бросить явно неприемлемую старую работу и даже найти себе новое развлечение.
Обычно между супругами происходит дифференциация ролей, нормальное эффективное разделение труда. Женщина, как правило, берет на себя кухню, уборку дома, покупки, уход за детьми. Мужчине больше пристало ходить на службу, распоряжаться деньгами, стричь газоны, производить ремонт. Здоровая пара инстинктивно время от времени меняется ролями: мужчина может иногда приготовить пищу, провести один день в неделю с детьми, на удивление жены убрать дом. Жена может взять временную работу, подстричь газоны в день рождения мужа или проверить счета и расходы за год. Такие "переключения" можно рассматривать как игру, которая вносит разнообразие и пикантность в семейную жизнь, заметно снижает степень взаимной зависимости - даже когда эта игра неосознанна. В некотором смысле, каждый из супругов как бы тренирует, готовит себя к возможной потере другого.
Но для пассивно зависимого человека сама мысль о потере другого столь страшна, что он не может приготовиться к ней, он не переносит действий, который уменьшают зависимость и увеличивают свободу этого другого. Это оказывается и одним из самых ярких признаков пассивно зависимых людей, состоящих в браке: разделение ролей у них жестко закреплено, и взаимную зависимость они стараются укрепить, а не ослабить, превращая таким образом семейную жизнь в явно выраженную западню. Во имя того, что они называют любовью, но что на самом деле является зависимостью, они уменьшают собственную свободу и собственное достоинство.
Нередко эта черта пассивно зависимых людей проявляется в том. Что, вступив в брак, они забывают или забрасывают то, чему научились и что практиковали до брака. Типичным в этом отношении является синдром жены, которая "не может" водить автомобиль. В половине случаев она, возможно, и раньше никогда не водила; но другую половину составляют женщины, у которых в результате какого-нибудь незначительного дорожного приключения развилась "фобия", после чего они перестали садиться за руль. Последствия этой "фобии", особенно в сельской местности и в пригородах (т.е. там, где живет большинство населения), сводится к тому, что жена становится целиком зависимой от мужа и приковывает его к себе собственной беспомощностью. Теперь все закупки для семьи не должен делать сам - или в качестве водителя возить жену по магазинам. Поскольку такое поведение поощряет потребность зависимости у обоих супругов, то оно почти никогда не воспринимается как болезнь или даже как проблема.
Когда я заметил одному банкиру, во всех других отношениях чрезвычайно умному человеку, что его жена, внезапно отказавшаяся водить машину из-за "фобии", вероятно нуждается в психиатрическом контроле, он ответил: "О, нет, ей уже сорок шесть лет, и доктор сказал, что это у нее связано с менопаузой и что тут ничего не поделаешь". Теперь она спокойна, что муж не заведет себе интрижку и не оставит ее, поскольку все свободное время занят развозкой детей и поездками по магазинам. Он, в свою очередь, уверен, что жена не заведет интрижку и не уйдет от него, потому что в его отсутствие она лишена средств передвижения и, следовательно, не может ездить на свидания.
Благодаря такой линии поведения пассивно зависимые супружеские пары, быть может, и достигают долголетия и стабильности, но о них нельзя сказать ни что они здоровы, ни что они любят друг друга, потому что их безопасность приобретена ценою свободы и их связь служит задержке или прекращению индивидуального развития каждого из них. Снова и снова мы повторяем нашим парам: хороший брак возможен только между двумя сильными и независимыми людьми.
Пассивная зависимость ведет свое происхождение от недостатка любви. Внутреннее чувство пустоты, от которого страдают пассивно зависимые люди, является прямым результатом того, что родители не сумели удовлетворить детскую потребность в любви, понимании и заботе. В первой главе мы уже говорили о том, что дети, получавшие более или менее стабильную заботу и любовь, входят в жизнь с глубоко укоренившейся уверенностью, что они любимы и значительны и что поэтому их будут любить и беречь и впредь, пока они сами будут верны себе. Если же ребенок вырастает в атмосфере, где отсутствуют - или проявляются слишком редко и непоследовательно - любовь и забота, то взрослым он будет постоянно испытывать внутреннюю неуверенность, ощущение "мне чего-то не хватает, мир непредсказуем и недобр, и сам я, видимо, не представляю особой ценности и любви не стою". Не удивительно поэтому, что такой человек постоянно сражается, где только может, за каждую кроху внимания, любви или заботы, и если находит, вцепляется в них с отчаянием, его поведение становится нелюбовным, манипулятивным, лицемерным, он сам разрушает отношения, которые так хотел бы сохранить. В предыдущей главе говорилось также о том, что любовь и дисциплина неразделимы и поэтому нелюбящие, незаботливые родители всегда страдают и от недостатка дисциплины; они не могут внушить ребенку чувство, что он любим, и точно так же не могут передать ему способность к самодисциплине.
Таким образом, чрезмерная зависимость пассивно зависимых индивидов является не чем иным, как главным проявлением психического отклонения личности. Пассивно зависимому человеку недостает самодисциплины. Он не любит - не умеет - откладывать удовольствие, удовлетворение собственной жажды внимания. Отчаянно стараясь создать или сохранить привязанность, он бросает на ветер честность. Он цепляется за отжившие отношения, которые давно пора порвать. Хуже всего, что такому человеку недостает чувства ответственности за самого себя. Он пассивно взирает на других, нередко даже на собственных детей, как на источник личного счастья и самореализации, и когда он не счастлив или не реализован, то обычно считает, что виноваты в этом другие. Естественно, он всегда недоволен, постоянно чувствует, что все его подводят, покидают в беде, разочаровывают и обескураживают - и так оно и есть, "все" и в самом деле не могут удовлетворить все его нужды и "сделать" его счастливым.
Один мой коллега часто говорит: "Знаете, позволить себе быть зависимым от другого человека - это худшее, что можно с собой поделать. Лучше уж быть зависимым от героина. Если героин есть, то никогда не подводит. Если он есть, то всегда сделает вас счастливым. Но если вы ожидаете, что вас сделает счастливым другой человек, то вам предстоят бесконечные разочарования". По сути, вовсе не случайно наиболее частым отклонением у пассивно зависимых людей (помимо их взаимоотношений с другими) оказывается зависимость от алкоголя или других наркотиков. Это люди "привыкающие". Они привыкают к ближним, высасывают и пожирают их, а если ближние отсутствуют или не даются, то в качестве заменителя обычно выбирается бутылка, игла или порошок.
В общем, можно сказать, что зависимость бывает очень похожей на любовь, поскольку предстает как сила, крепко привязывающая людей друг к другу. Но на самом деле это не любовь; это форма антилюбви. Она порождена неспособностью родителей любить ребенка, и она выражается в виде такой же неспособности в нем самом. Она нацелена на то, чтобы брать, а не давать. Она способствует инфантилизму, а не развитию. Она служит заманиванию в ловушку и связыванию, а не освобождению. В конечном итоге она разрушает, а не укрепляет взаимоотношения, она разрушает, а не укрепляет людей.
